Правосубъектность эмбриона/плода человека

Долгушина Н.В., Чупрова А.Ю., Айдарова Л.А., Сухих Г.Т.

1 ФГБУ «НМИЦ АГП им. В.И Кулакова» Минздрава России, Москва, Россия; 2 ФГБОУ ВО «Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста России)», Москва, Россия; 3 Союз медицинского сообщества «Национальная Медицинская Палата», Москва, Россия
В обзорной статье изложены основные концепции правового статуса эмбриона/плода человека на основании изучения российского и международного права. Важность проблемы обусловлена несовершенством законодательства в данной области, что становится особенно актуальным в связи с прогрессивно развивающимися технологиями в области вспомогательной репродукции и фетальной медицины.

Ключевые слова

эмбрион
плод
правовой статус
вспомогательные репродуктивные технологии
фетальная хирургия

Эмбрионом принято считать зародыш человека до 9 недель гестационного возраста, с 9 недель до рождения внутриутробно развивающийся организм называется плодом1. Вопрос правосубъектности эмбриона/плода сегодня становится особенно актуальным в связи с прогрессивно развивающимися технологиями в области вспомогательной репродукции и фетальной медицины. Однако ни в отечественном, ни в международном праве нет четкого определения правового положения нерожденного ребенка. Можно выделить три подхода к определению правового статуса эмбриона.

  1. Эмбрион/плод – субъект права как участник правоотношений.
  2. Эмбрион/плод – объект права собственности.
  3. Эмбрион/плод – объект права как орган или ткань организма матери.

Эмбрион/плод – субъект права как участник правоотношений

Согласно нормам российского и международного законодательства, право на жизнь является естественным неотчуждаемым правом человека (ч. 1, ст. 20 Конституции Российской Федерации (РФ)) [1]. Однако начало возникновения данного права по-разному трактуется различными нормативными актами.

Так, Конституция РФ определяет право на жизнь с момента рождения человека (ст. 17: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения») [1]. Аналогично, правосубъектность человека с момента рождения признают международно-правовые акты: Всеобщая декларация прав человека (1948 г.) (ст. 1, ст. 6) [2], Конвенция о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) (ст. 2) [3], Международный пакт о гражданских и политических правах (1966 г.) (ст. 16) [4], Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (1995 г.) (ст. 2) [5]. Большинство стран также связывают начало правоспособности человека с момента рождения, например, Испания, Швейцария, Франция и другие страны [6].

В некоторых международно-правовых актах право на жизнь определяется до момента рождения. Например, в Декларации прав ребенка (1959 г.) [7] и в Конвенции о правах ребенка (1989 г.) [8] сказано: «…ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения…» В американской конвенции о правах человека (1969 г.) (ст. 4) также указывается, что «Каждый человек имеет право на уважение его жизни. Это право охраняется законом, и, как правило, с момента зачатия…» [9]. Аналогично, ряд зарубежных стран признают за эмбрионом право на жизнь. Так, в Конституции Чешской республики (ст. 6 гл. 2) и в Конституции Словацкой Республики (ст. 15 гл. 2) сказано: «Каждый имеет право на жизнь. Человеческая жизнь достойна охраны еще до рождения». Конституция Ирландии (ст. 40) гласит: «Государство признает право на жизнь нерожденного, и, имея в виду равное право на жизнь матери, гарантирует в своих законах уважение и, насколько это возможно, защищает и поддерживает своими законами это право». Однако признание за плодом права на жизнь неравноценно признанию его правосубъектности. Правосубъектность плода в некоторой степени допускается по законодательству таких стран, как Аргентина, Венгрия, Нидерланды, Австрия [6, 10, 11]. При этом законодательство отдельных стран предусматривает широкий арсенал правовых средств, направленных на защиту интересов неродившегося ребенка [12, 13].

При рассмотрении судебной практики в отношении признания за эмбрионом/плодом основных прав можно сослаться на Постановление Европейского суда по правам человека от 10.04.2007 г. по делу «Эванс против Соединенного Королевства (Evans vs. United Kingdom)» (жалоба № 6339/05), согласно которому суд постановил: «…вопрос о том, какой момент можно считать началом действия права человека на жизнь, находится в пределах свободы усмотрения каждого государства, где возникает такой вопрос» [14].

В пользу правосубъектности эмбриона/плода может свидетельствовать тот факт, что наследственные права ребенка защищаются в ряде стран еще до его рождения. Согласно ст. 1166 Гражданского кодекса РФ (часть третья) (ГК РФ ч. 3) от 26 ноября 2001 г. №146-ФЗ (ред. от 18.03.2019) «при наличии зачатого, но еще не родившегося наследника раздел наследства может быть осуществлен … после рождения такого наследника» [15]. Аналогичный принцип действует в Японии. Согласно ст. 13 ГК Японии, правоспособность физических лиц возникает с момента рождения. Однако в целях защиты интересов будущего ребенка ГК также наделяет его правоспособностью в части наследования (ст. 886, ст. 721, ст. 765 ГК Японии). Так, в случае смерти мужа, если вдова покойного беременна, наследственное имущество переходит к вдове. Но если ребенок родится живым, исчисление наследственной доли ребенка будет производиться так, как будто бы на момент смерти отца он уже родился живым [16].

Эмбрион/плод – объект права собственности

В судебной практике накопилось немало случаев, когда человеческий эмбрион оказывался предметом спора. Подобные прецеденты возникли в связи с развитием новых биотехнологий в области вспомогательной репродукции (в частности, витрификации эмбрионов), которые поставили перед юристами проблему защиты прав эмбриона в случае смерти или отказа одного или обоих генетических родителей от переноса их в полость матки. Одним из первых судебных дел, связанных с разделом замороженных эмбрионов в программе экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), было дело «Дэвис против Дэвиса (Davis vs. Davis)» (США, 1992 г.) [17]. Суд постановил, что человеческие эмбрионы не могут быть объектом права собственности, но и не являются субъектом права, т.е. занимают промежуточную позицию. Аналогичным образом не решен вопрос об использовании эмбрионов для научных исследований. Европейская прак­тика не разработала единых подходов для решения данного вопроса. В ряде стран разрешено усыновление криоконсервированных эмбрионов, в частности во Франции и в Италии [18]. Желания партнера также по-разному учитываются в различных странах. Например, в Венгрии пациентка может перенести себе размороженные эмбрионы вне зависимости от желания партнера; в ряде стран желание партнера учитывается только до момента получения эмбрионов (в Италии, Австрии, Эстонии); в других странах желание партнера учитывается в зависимости от наличия официально зарегистрированного брака (Испания) [18]. И все же в большинстве стран действует принцип, согласно которому желание одного из партнеров не прибегать к переносу эмбрионов превалирует над желанием другого партнера сделать это. При этом в большинстве стран в законодательстве нет четких формулировок, определяющих правообъектность эмбрионов, и судебная практика основывается на так называемом прецедентном праве.

Эмбрион/плод как орган или ткань организма матери

Данный тезис поддерживает практика Евро­пейского суда по правам человека. Так, в отно­шении дела «Брюггеманн и Схойтен против Германии (Brüggemann and Scheuten vs. Germany)» (жалоба № 6959/75 от 19 мая 1976 г.) суд вынес следующее Постановление: «Жизнь эмбриона неразрывно связана с жизнью беременной женщины и не может рассматриваться в отрыве от нее» [19].

Этих же принципов придерживается и российское законодательство. В ст. 2 Закона РФ от 22.12.1992 г. №4180-1 (ред. от 23.05.2016) «О трансплантации органов и (или) тканей человека» эмбрионы отнесены к разновидности органов, имеющих отношение к процессу воспроизводства человека [20]. В ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 27.12.2019) к числу отягчающих вину обстоятельств относится убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Согласно ч. 1 ст. 111 УК РФ прерывание беременности, как и лишение потерпевшего какого-либо органа, является причинением тяжкого вреда его здоровью.

Последствия признания эмбриона/плода субъектом права

Признание за эмбрионом/плодом прав субъекта является сложной юридической и этической проблемой. Следующая за этим необходимость внесения соответствующих изменений в действующее законодательство может вызвать серьезную коллизию в существующей медицинской практике.

Во-первых, признание за плодом прав субъекта ставит под вопрос легальность проведения абортов и фетоцида и может стать основанием для их фактического запрещения. Согласно российскому законодательству (ст. 56 ФЗ от 21.11.2011 № 323-ФЗ (ред. от 27.12.2019) «Об основах охраны здоровья граждан в РФ»), «искусственное прерывание беременности по желанию женщины проводится при сроке беременности до двенадцати недель, … искусственное прерывание беременности по социальным показаниям проводится при сроке беременности до двадцати двух недель, а при наличии медицинских показаний – независимо от срока беременности». То есть, даже при наличии медицинских показаний как со стороны матери, так и со стороны плода при признании за плодом прав субъекта, искусственное прерывание беременности будет сопряжено с правовыми и административными ограничениями. Это, в свою очередь, может привести к многочисленным негативным последствиям, например, таким, как рост числа подпольных абортов, производимых в ненадлежащих условиях. Аналогичные примеры уже имели место в истории. 27 июня 1936 г. вышло Постановление Центрального исполнительного комитета СССР № 65 и Совета народных комиссаров СССР № 1134 «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многодетным семьям…», просуществовавшее до 23.11.1955 г. Данный законодательный акт значительно способствовал росту рождаемости, но также привел к резкому увеличению материнской смертности от абортов, составившей в 1940 г. более 2 тысяч человек. В 1935 г. смерти от аборта составляли 26% случаев материнской смерти, а в 1940 г. – уже 51%. В начале 1950-х гг. эта доля превысила 70%2. Для сравнения, в 2018 г. материнская смертность составила всего 9,1 на 100 000 родившихся живыми (146 человек), из которых от причин, связанных с абортами, умерли 10 женщин (6,8% в структуре материнской смертности)3.

Во-вторых, в последнее время широкое развитие получила фетальная хирургия, являющаяся областью медицины высокого риска. Фетальные хирургические вмешательства позволяют спасти жизни нерожденных детей с пороками развития, при многоплодной беременности, но при этом сопряжены с высоким риском различных осложнений и гибели плода. Часто при многоплодной беременности операции проводятся в интересах одного из плодов, что неминуемо ведет к гибели второго плода (при фето-фетальном синдроме). Заведомое причинение вреда одному плоду в интересах другого при наличии у плода равноценных с человеком прав создаст серьезную юридическую проблему при проведении подобных вмешательств и может послужить причиной исчезновения данной области медицины.

В-третьих, большинство случаев антенатальной гибели плода являются непредотвратимыми и развиваются на фоне больших акушерских синдромов (преэклампсии, задержки роста плода, отслойки нормально расположенной плаценты), которые не поддаются известным способам профилактики и терапии. Единственным методом лечения пациенток с данными акушерскими осложнениями является своевременное родоразрешение, которое часто проводится досрочно и приводит к рождению детей с очень низкой или экстремально низкой массой тела, в группе которых отмечаются высокая заболеваемость и смертность. В ряде случаев гибель плода бывает идиопатической, без выявления явных причин. По данным литературы, частота антенатальной гибели плода даже в странах с высоким уровнем развития клинической медицины и организации здравоохранения остается достаточно высокой и не имеет тенденции к снижению: в Швеции – 3,6 на 1000 родов, в Великобритании и США – 5 на 1000 родов4. В России данный показатель в 2018 г. составил 5,6 на 1000 родов5. В случае признания за плодом прав человека вопрос качества оказания медицинской помощи (надлежащее/ненадлежащее) должен будет оцениваться в аспекте состояния (в том числе гибели) плода. При этом в большинстве случаев оно не может быть достоверно оценено вследствие крайней сложности определения причинно-следственной связи между действиями медицинского работника и гибелью плода.

В-четвертых, признание за плодом прав человека декларирует защиту интересов плода и его права на жизнь как в отношении медработников, так и беременных женщин. Это значит, халатное отношение к своему здоровью женщины во время беременности (неявка на плановый прием, несоблюдение рекомендаций врача, злоупотребление психоактивными веществами и т.д.) будет являться основанием для привлечения ее к административной или уголовной ответственности. По данным федерального статистического наблюдения (форма № 32), доля таких женщин составляет примерно 20%, что в абсолютных числах составляет примерно 300 000 женщин в год. То есть, примерно 1/3 миллиона беременных женщин в год будут привлекаться к различным видам ответственности вследствие ненадлежащего отношения к собственному здоровью. Российское законодательство на сегодняшний день не знает подобного рода прецедентов, однако можно привести примеры из американской судебной практики. В 2004 г. в США 28-летней Мелиссе Энн Роуланд было предъявлено обвинение в убийстве своего нерожденного ребенка, так как она отказалась от операции кесарева сечения, которое ей было показано в интересах плода6. Аналогично в 2018 г. жительнице Алабамы 27-летней Марше Джонс было предъявлено обвинение в непредумышленном убийстве в связи со стрельбой во время ссоры с мужем, во время которой погиб ее нерожденный ребенок. Мнение штата Алабамы было следующим: «… мать ребенка инициировала … потасовку, которая привела к гибели ребенка, …нерожденный ребенок зависит от своей матери, которая должна уберечь его и не искать ненужных ссор»7.

С другой стороны, развивающиеся репродуктивные технологии, включая витрификацию избыточного числа эмбрионов, использование их в научных целях, ставят вызовы перед общественностью и государством, подчеркивая необходимость внесения поправок в законодательство в части определения правового положения эмбриона/плода. В связи с этим можно признать, что конституционное закрепление права на жизнь человеческого эмбриона/плода станет базисом для правового регулирования репродуктивных прав человека и использования человеческих эмбрионов в научных и терапевтических целях [21].

В заключение следует отметить, что правовой статус эмбриона/плода в современном российском и международном законодательстве четко не определен. В свете последних достижений медицины назрела необходимость пересмотра и внесения изменений в действующее законодательство, определяющее права нерожденных детей и их государственную защиту.

Список литературы

  1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ). 12 декабря 1993 г. Доступно по: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_28399.

  2. Всеобщая декларация прав человека. Принята резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948. Доступно по: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_120805.

  3. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. от 13.05.2004) (вместе с Протоколом

  4. Международный пакт о гражданских и политических правах (Принят 16.12.1966 Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН). Доступно по: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_5531.

  5. Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (заключена в Минске 26.05.1995) (вместе с «Положением о Комиссии по правам человека Содружества Независимых Государств», утв. 24.09.1993). Доступно по: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_6966.

  6. Лафитский В.И., ред. Сравнительное правоведение: национальные правовые системы. т. 2. Правовые системы Западной Европы. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ; 2012. Доступно по: http://base.garant.ru.

  7. Декларация прав ребенка. Провозглашена резолюцией 1386 (ХIV) Генеральной Ассамблеи от 20 ноября 1959 года. Доступно по: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=INT&n=15160#08531979475126621.

  8. Конвенция о правах ребенка (одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 20.11.1989) (вступила в силу для СССР 15.09.1990). Доступно по: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_9959.

  9. Американская Конвенция о правах человека от 22 ноября 1969 года. Доступно по: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=INT&n=16783#05144180715127186.

  10. Шарингер Л., Шпехт Л., ред. Общее гражданское уложение Австрийской Республики. Пер. с нем. М.: Статут; 2013: 50.

  11. Рыжова А.А. Конституционная правосубъектность граждан в условиях развития биомедицинских технологий: дисс. … канд. юрид. наук. Пенза; 2018.

  12. Понкин И.В., Понкина А.А., Еремян В.В., Кузнецов М.Н. О правовых основаниях правового признания ценности жизни, человеческого достоинства и права на жизнь ребенка, находящегося на перинатальной стадии развития. Нравственные императивы в праве. 2014; 2: 4-46.

  13. Мохов А.А. Неродившийся ребенок – субъект правоотношений? Семейное и жилищное право. 2019; 4: 14–8.

  14. Эванс против Соединенного Королевства (Evans v. United Kingdom) (N 6339/05). По материалам Постановления Европейского Суда по правам человека от 10 апреля 2007 года (вынесено Большой Палатой). Доступно по: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=43157#04146971371223015.

  15. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 N 146-ФЗ (ред. от 18.03.2019). Доступно по: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?from=34154-0&rnd=6C9218965C9C85C2244FF06A0D0E7998&req=doc&base=LAW&n=320450&REFDOC=34154&REFBASE=LAW#1n2xopwf4ft.

  16. Япония 1890-2011 Хрестоматия. Учебное пособие. СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина; 2012.

  17. First Embryo Disposition Case – Davis v. Davis, 842 S.W.2d 588, 597 (Tenn. 1992). Available at: https://biotech.law.lsu.edu/cases/cloning/davis_v_davis.htm
  18. Романовский Г.Б. Статус эмбриона в современном праве. Гражданин и право. 2011; 12: 23-32.

  19. Application/Requ tTE N°6959/75 Rosemarie BRÜGGEMANN and Adelhaid SCHEUTEN v/FEDERAL REPUBLIC OF GERMANY Rosemarie BRUGGEMANN et Adelhaid SCHEUTEN c/REPUBLIQUE FEDERALE D’ALLEMAGN E DECISION of 19 May 1976 on the admissibility of the application DECISION. Available at: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{%22itemid%22:[%22001-74824%22
  20. Закон РФ от 22.12.1992 N 4180-1 (ред. от 23.05.2016) “О трансплантации органов и (или) тканей человека.” Доступно по: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_4692.

  21. Перевозчикова Е.В. Конституционное право на жизнь и репродуктивные права человека: дисс. ... канд. юрид. наук. Казань; 2006.

Поступила 31.01.2020

Принята в печать 07.02.2020

Об авторах / Для корреспонденции

Долгушина Наталия Витальевна, д.м.н., профессор, заместитель директора – руководитель департамента организации научной деятельности
ФГБУ «НМИЦ АГП им. В.И. Кулакова» Минздрава России. Teл.: +7 (495) 438-49-77. E-mail: n_dolgushina@oparina4.ru. https://orcid.org/0000-0003-1116-138X
Адрес: 117997, Россия, Москва, ул. Академика Опарина, д. 4
Чупрова Антонина Юрьевна, д.юр.н., профессор, профессор кафедры уголовного права и криминологии ФГБОУ ВО «Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста России)». E-mail: 3959400@mail.ru
Адрес: 117638, Россия, Москва, ул. Азовская, д. 2, корп. 1
Айдарова Лилия Альбертовна, руководитель юридической службы Союза медицинского сообщества «Национальная Медицинская Палата».
E-mail: lilai@mail.ru. Адрес: 119180, Россия, Москва, ул. Малая Якиманка, д. 22, стр. 2
Сухих Геннадий Тихонович, академик РАН, д.м.н., профессор, директор ФГБУ «НМИЦ АГП им. В.И. Кулакова» Минздрава России.
E-mail: g_sukhikh@oparina4.ru. Адрес: 117997, Россия, Москва, ул. Академика Опарина, д. 4

Для цитирования: Долгушина Н.В., Чупрова А.Ю., Айдарова Л.А., Сухих Г.Т. Правосубъектность эмбриона/плода человека.
Акушерство и гинекология. 2020; 4:6-10.
https://dx.doi.org/10.18565/aig.2020.4.6-10

Также по теме

Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта.